(1)Турченко очень редко показывался в уездном свете, потому что три четверти жизни проводил в лесу. (2)Лес был его настоящею семьёю и, кажется, единственной страстной привязанностью к жизни. (3)В городе над ним за глаза посмеивались и считали чудаком. (4)Имея полную и бесконтрольную возможность подторговывать в свою пользу лесными делянками, отводимыми на сруб, он жил только на своё полуторастарублёвое жалованье, — жалованье поистине нищенское, если принять во внимание ту культурную, ответственную и глубоко важную работу, которую самоотверженно нёс на своих плечах целые двадцать лет этот удивительный Иван Иванович. (5)Право, только среди чинов лесного корпуса, в этом распрозабытом из всех забытых ведомств, да ещё среди земских врачей, загнанных, как почтовые клячи, мне и приходилось встречать этих чудаков, фанатиков дела и бессребреников.

(6)Под его надзором и охраной было двадцать семь тысяч десятин казённого леса, да ещё по просьбе миллионеров братьев Солодаевых он присматривал за их громадными, прекрасно сохранёнными лесами в южной части уезда. (7)Но и этого ему было мало: он самовольно взял под своё покровительство и все окрестные — смежные и чересполосные — крестьянские леса. (8)Совершая для крестьян за гроши, а чаще безвозмездно разные межевые работы и лесообходные съёмки, он собирал сходы, говорил горячо и просто о великом значении в сельском хозяйстве больших лесных площадей и заклинал крестьян беречь лес пуще глаза. (9)Мужики его слушали внимательно, сочувственно кивали бородами, вздыхали, как на проповеди деревенского попа, и поддакивали: «Это ты верно... что и говорить... правда ваша, господин лесницын... (10)Мы что? (11)Мы мужики, люди тёмные...»

(12)Но уж давно известно, что самые прекрасные и известные истины, исходящие из уст господина лесницына, господина агронома и других интеллигентных радетелей представляют для деревни лишь простое сотрясение воздуха.

(13)На другой же день добрые поселяне пускали в лес скот, объедавший дочиста молодняк, драли лыко с нежных, неокрепших деревьев, валили для какого-нибудь забора или оконницы строевые ели, просверливали стволы берёз для вытяжки весеннего сока на квас, курили в сухостойном лесу и бросали спички на серый высохший мох, вспыхивающий как порох, оставляли непогашенными костры.

(14)Он упрашивал сельских учителей внедрять ученикам уважение и любовь к лесу, подбивал их вместе с деревенскими батюшками, — и, конечно, бесплодно, — устраивать праздники лесонасаждения, приставал к исправникам, земских собраниях начальникам и мировым судьям по поводу хищнических порубок, а на зев ах собраниях так надоел всем своими пылкими речами о защите лесов,

(15)«Ну понёс философ свой обычный вздор», — говорили земцы и уходили курить, оставляя Турченко разглагольствовать, подобно проповеднику Беде, перед пустыми стульями. (16)Но ничто не могло сломить энергии этого упрямца, пришедшегося не по шерсти сонному городишке. (17)Он по собственному почину укреплял кустарником речные берега, сажал хвойные деревья на песчаных пустырях и облеснял овраги.

— (18)В оврагах у меня теперь столько нанесло снегу, что лошадь уйдёт с дугой. (19)А я радуюсь, как ребёнок. (20)В семь лет я поднял весеннюю высоту воды в нашей Вороже на четыре с половиной фута. (21)Ах, если бы мне да рабочие руки! (22)Если бы мне дали большую неограниченную власть над здешними лесами. (23)Через несколько лет я бы сделал Мологу судоходной до самых истоков и поднял бы повсюду в районе урожайность хлебов на пятьдесят процентов. (24)Можно, клянусь, в двадцать лет сделать Днепр и Волгу самыми полноводными реками в мире, — и это будет стоить копейки! (25)Можно, клянусь, увлажнить лесными посадками и оросить арыками самые безводные губернии. (26)Только сажайте лес! 27)Берегите лес!

(По А. И. Куприну*)

* Александр Иванович Куприн (1870-1938) — известный русский писатель-классик, переводчик.

Из предложений 8-12 выпишите устаревшее ироничное слово со значением «покровители».

(1)Несколько лет назад в Петербург приехала маленькая старушка-помещица, у которой было, по её словам, «вопиющее дело». (2)Дело это заключалось в том, что она по своей сердечной доброте и простоте, чисто из одного участия, вошла в положение одного великосветского франта и выручила его из беды, заложив для него свой домик, составлявший всё её состояние. (3)Дом был заложен за пятнадцать тысяч, которые бессовестный франт полностью взял с обязательством уплатить в самый короткий срок.

(4)Добрая старушка этому верила, да и не мудрено было верить, потому что должник принадлежал к одной из лучших фамилий, имел перед собою блестящую карьеру и получал хорошие доходы имений и хорошее жалованье по службе. (5)Денежные затруднения, из которых благородная старушка его выручила, были последствием какого-то мимолётного увлечения или неосторожности за картами в дворянском клубе, что поправить ему было, конечно, очень легко, «лишь бы только доехать до Петербурга».

(6)Старушка знавала когда-то мать этого господина и, во имя старой приязни, помогла ему. (7)Он благополучно уехал в Питер, а затем, разумеется, началась довольно обыкновенная в подобных случаях игра в кошку и мышку. (8)Приходят сроки, старушка напоминает о себе письмами. (9)Сначала самыми мягкими, потом немножко пожёстче и, наконец, жёсткими - она бранится - намекает, что «это нечестно». (10)Но должник её был травленый зверь и всё равно ни на какие её письма не отвечал.

(11)А между тем время уходит, приближается срок закладной - и перед бедной женщиной, которая уповала дожить свой век в своём домишке, вдруг разверзается страшная перспектива холода и голода с увечной дочерью и маленькою внучкою.

(12)Старушка в отчаянии поручила свою больную и ребёнка доброй соседке, а сама собрала кое-какие крохи и полетела в Петербург «хлопотать».

(13)Хлопоты её вначале были очень успешны: адвокат ей встретился участливый и милостивый, и в суде ей решение вышло скорое и благоприятное. (14)Но как дошло дело до исполнения - тут и пошла закорюка, да такая, что и ума к ней приложить было невозможно. (15)Не то чтобы полиция или иные какие приставы должнику мирволили - говорят, что тот им самим давно надоел и что они все старушку очень жалеют и рады ей помочь, да не смеют… (16)Было у него какое-то такое могущественное родство или свойство, что нельзя было его приструнить, как всякого иного грешника.

(17)О силе и значении этих связей достоверно не знаю, да думаю, что это и не важно. (18)Не умею тоже вам рассказать в точности, что над ним надо было учинить, но знаю, что нужно было «вручить должнику с распиской» какую-то бумагу, и вот этого-то никто не мог сделать. (19)К кому старушка ни обратится, все ей в одном роде советуют:

- Ах, сударыня! (20)И охота же вам! (21)Бросьте лучше! (22)Нам очень вас жаль, да что делать, когда он никому не платит… (23)Утешьтесь тем, что не вы первая, не вы и последняя.

(24)И вопрошаемые на неё только посмотрят да отвернутся или даже предложат идти высшим жаловаться.

25)Ходила она и к высшим. (26)Там и доступ труднее, и разговору меньше, да и отвлечённее. (27)Говорят: «Да никто не знает, где он, о нём доносят, что его нет»

(28)И приезжает ко мне старушка в состоянии самой трогательной и острой горести. (29)Во-первых, настаёт Рождество; во-вторых, из дома пишут, что дом на сих же днях поступает в продажу; в-третьих, она встретила своего должника под руку с дамой, и погналась за ними, и даже схватила его за рукав, и взывала к содействию публики, но это повело только к тому, что её от должника с его дамою отвлекли, а привлекли к ответственности за нарушение тишины и порядка в людном месте. (30)Ужаснее же этих трёх обстоятельств было четвёртое, которое заключалось в том, что должник старушки добыл себе заграничный отпуск и не позже как завтра уезжает с роскошною дамою своего сердца за границу, где, наверное, пробудет год или два, а может быть, и совсем не вернётся, «потому что она очень богатая»…

(31)Завтра, стало быть, конец этой долгой и мучительной комедии: завтра должник несомненно улизнёт, и надолго, а может быть, и навсегда…

(По Н. С. Лескову)

Из первого абзаца текста выпишите книжное слово со значением «вызывающий крайнее негодование, возмущение; недопустимый».

(1)Любовь к животным была тоже выдающейся чертой этого странного человека Игнатовича. (2)Бывали целые периоды, когда наше скромное жильё положительно превращалось в лечебницу. (3)Целую неделю он возился с замёрзшей вороной, которую вернул к жизни, а больную лошадь водил в поводу на прогулку по два раза в день, не смущаясь насмешками. (4)И замечательно, что чем более он сердился на человека, тем более нежности отдавал животным. (5)Он не только признавал в них ум, память, соображение, совесть, но даже считал эти стороны интеллекта исключительно их принадлежностью, совершенно чуждой человеку…

(6)При этом он становился дьявольски, невыносимо остроумен и саркастичен, и порой мне некуда было скрыться в периоды его мизантропии, я совершенно изнемогал под градом его парадоксов и начинал, право же, чувствовать себя действительно ниже всякого скота, в то время как какая-нибудь собака со спиной, перешибленной поленом досужего бездельника, казалась мне чуть не сознательным страдальцем и философом. (7)Впрочем, когда эти припадки проходили, он опять оживал, опять парил под небесами и декламировал «мировые симфонии». (8)В то время он тоже получил место на прииске, что-то вроде смотрителя материального склада… (9)В практических вопросах я всегда имел преимущество. (10)Я нашёл ему эту должность и уговорил принять её. (11)Он пассивно подчинился, и мы отправились в путь, как только получили аванс. (12) Обстоятельства наши были не особенно блестящи.

(13)Ехали мы всё-таки несколько быстрее вашего и, несмотря на то что одежонка у нас была неважная, как-то ещё не успели озябнуть настоящим образом до самой Олекмы и даже дальше. (14)Морозы были порядочные, но озябнешь и отогреешься, а на следующий день выезжаешь как ни в чём не бывало.

(15)За Олекмой река уже остановилась, оставались только полыньи… (16)Однажды, проезжая мимо одной из них, мы увидели двух уток. (17)На них указал ямщик кнутовищем. (18)Трудно мне теперь передать вам это истинно жалостное зрелище. (19)Утки были отсталые. (20)Товарищи давно улетели, а эти птицы, застигнутые болезнью или недостатком сил для перелёта, остались умирать на холодной реке. (21)Пока течение было ещё свободно хоть на середине, — утки плавали, спасаясь как-то от ледохода; потом пространство воды всё суживалось, потом остались только эти полыньи. (22)Когда и они замёрзнут, уткам предстояла гибель. (23)Теперь они вдвоём метались по узкой полынье, охваченные холодным паром, а кругом на них смотрели вот такие же сумрачные и безучастно холодные горы.

(24)Я помню, что ямщик смеялся, скаля свои белые зубы… (25)Мне стало немного жутко и холодно, и я запахнулся дохой, как будто это подо мной была эта тёмная, холодная глубина. (26)Но мой товарищ сразу заволновался и вспыхнул.

— (27)Стой! — закричал он ямщику. — (28)Неужели вы способны проехать мимо?.. — обратился он ко мне с горечью и, не ожидая, пока ямщик остановит лошадей, выскочил из кошевы, затем, скользя и падая на торосах, кинулся к полынье.

(29)Ямщик смеялся, как сумасшедший, и я тоже не мог удержаться от улыбки при виде того, как мой товарищ, наклонившись над узкой, но длинной полыньёй, старался поймать уток. (30)Птицы, разумеется, кинулись от него. (31)Тогда мой спутник перебежал на нижний конец полыньи, правильно рассчитав, что уток теперь понесёт течением к нему, особенно когда, заинтересованный этим эпизодом, я тоже вышел на лёд и погнал их книзу… (32)Нырять они боялись, так как течение несло под лёд. (33)Одна из этих птиц поднялась было на воздух, но другая, потерявшая силы, а может быть, когда-нибудь подстреленная, летать не могла, она только взмахнула крыльями и осталась. (34)Тогда и другая, сделав круг над холодными льдами реки, вернулась к своей подруге.

(35)Я не могу вам описать, какое действие произвело это проявление великодушия на моего друга. (36)Он стоял на льду, следя за полётом птицы, мелькавшей на фоне угрюмых гор, опушённых снегами, и, когда она самоотверженно шлёпнулась в нескольких шагах на воду с очевидным намерением разделить общую опасность, — у него на глазах появились слёзы… (37)Затем он решительно заявил, что мы можем, если угодно, ехать дальше, а он останется здесь, пока не поймает обеих уток.

(По В. Г. Короленко)

Владимир Галактионович Короленко (1853-1921) — русский писатель, журналист, публицист, общественный деятель.

Из предложений 5-7 выпишите слово со значением «нелюбовь, ненависть к людям, отчуждение от них».

(1)Богатырь духа, А. С. Пушкин в своём пламенном любопытстве, полный звуков и смятения, объемлет всё, всех видит и слышит, каждому отвечает. (2)Он сам сказал, что душа неразделима и вечна, и он оправдал это на себе. (3)Ему – дело до всего. (4)Как бы не  зная границ и пределов, не ощущая далёкого и прошлого, вечно настоящий, всюду сущий, всегда и всем современный, он в этой сверхпространственности и сверхвременности переносится из страны в страну, из века в век, и нет для него ничего иноземного и чужого.

(5)Овидий жил и страдал давно, но Пушкин переживает с ним эти страдания теперь и воскрешает в себе его тоскующий образ. (6)Та панорама жизни, которая так ярко и пышно развёртывается перед нами в несравненном послании к Юсупову, вся прошла в фантазии поэта, и ещё с гораздо большей разнообразностью картин и красок; и то, чего недоставало Пушкину во внешних восприятиях – он, себе на горе, не видал чужих краёв, где небо блещет неизъяснимой синевой, он не видел Бренты и адриатических волн, – всё это восполнял он сказочною силой внутреннего зрения и в самом себе пережил эпохи и страны, многие культуры, и Трианон, и революцию, и рассказы Бомарше, и всю превратность человеческих судеб.

(7)Он перечувствовал Шекспира и Гёте, посетил в идеальном путешествии своих творческих снов Европу и Восток, понял Дон Жуана, и Скупого рыцаря, и другого, бедного рыцаря, который имел одно виденье, непостижное уму, – понял и зависть Сальери, и царицу Клеопатру, и вещего Олега, и мудрого Пимена, чей облик воссиял ему из тьмы времён. (8)Для него были близки и понятны и Анакреон, и Песня Песней, и песни Шенье, которого Муза проводила до гильотины, и Хафиз, и Гораций, и всё, что когда-либо волновало и восхищало людей.

(9)Пушкин воплотил в своём поэтическом слове мировую гармонию, и, хотя в нём, страстном поэте, было так много непосредственной жизни и любопытства к ней, что жизни он мог бы отдаться беззаветно, он всё-таки захотел ещё её оправдать и вместе с нею оправдать собственное дыхание. (10)Он это осуществил.

(11)Кроме того, он словом отозвался на самого себя, на свою жизнь. (12)И от этого она ничего не потеряла в своей действенности. (13)Он не только жил, но и писал; однако оттого, что свои труды и дни перевёл он на язык искусства и следами слова навеки запечатлел свои дела, не исчезла их живая подлинность и книга не заслонила его самого, биография не исказила жизни. (14)Он вообще на своём примере показал, что стихи как-то вошли в совокупность мира, не лишни для последнего, не чужды ему: стихи претворились в стихию.

(15)Наконец, он принял не только мир, но и самого себя – а это, быть может, труднее всего. (16)«Безумный расточитель», он знал муки воспоминания, горькими слезами обливал печальные строки в его длинном, ничего не зачёркивающем свитке, чувствовал «змеи сердечной угрызенья», – но всё же, как это показывает и психологический фон его произведений, он преодолел свою рефлексию и своё раскаяние и с собою примирился, согласился, взял себя целиком. (17)Он прошёл по жизни честный, не стыдящийся и довольный

(18)Пушкин – самое драгоценное, что есть у России, самое родное и близкое для каждого из нас; и оттого, как заметил один исследователь русской литературы, нам трудно говорить о нём спокойно, объективно, без восторга. (19)Мы вспоминаем эту дорогую кудрявую голову, мы повторяем его стихи, которые И. С. Аксаков назвал благодеянием, и, облагодетельствованные его стихами, истолкованием Божества, бодрее продолжаем свою трудовую дорогу: мы знаем, что в степи мирской, печальной и безбрежной, есть ниссякаемый, животворный источник, где обновляется наше воодушевление и сила жизни, где мы черпаем всё новые и новые возможности мыслить и чувствовать, где нам даётся святое причастие красоты.

(20)Его стихи лепечут уста детей, и его же стихи, не покидаемые в стенах школы, на обязательных страницах хрестоматий, текут вослед за нами в продолжение всей нашей жизни и, «ручьи любви», навсегда вливаются в наши взрослые души. (21)И так проходят годы, десятилетия, столетия со дня его рождения, а сам он не проходит. (22)Великий и желанный спутник, вечный современник, он идёт с нами от нашего детства и до нашей старости, он всегда около нас, он всегда откликается на зов нашего сердца, жаждущего прекрасных откровений. (23)Какое счастье!..

(По Ю. И. Айхенвальду)

Из предложений 15-17 выпишите книжное слово со значением «размышление о своём внутреннем состоянии, самоанализ».

(1)Чтобы понимать природу, надо быть очень близким к человеку, и тогда природа будет зеркалом, потому что человек содержит в себе всю природу. (2)Вся природа содержится в душе человека, но в природе не весь человек. (З)Какая-то ведущая часть человека, владеющая словом, вышла за пределы природы и теперь больше и дальше её. (4)Только оглянувшись назад, в своё прошлое, человек в зеркале видит свою собственную природу.

(5)В природе рождается человек, и потому мы часто говорим: природа - это наша мать. (6)Но в природе человек умирает от нападения на него видимых и невидимых врагов. (7)Он умирает в борьбе с этими врагами своими, включёнными в природу. (8)Природа является местом борьбы человека за существование. (9)Значит, природа человеку и мать, и злая мачеха; и из этого начались все наши сказки.

(10)Природа старается бороться со смертью количеством своих семян: сколько-то выживет, — и так продолжается жизнь. (11)И когда от природы вернешься к себе, то представляется, что мы, люди, за своё бессмертие боремся не количеством, а качеством; и так стараемся создавать бессмертные вещи.

(12)Отчасти мы этого и достигаем: есть произведения искусства очень древние, и они нас и сейчас восхищают. (13)Как ели сеют своими шишками, так и люди берутся за кисть, за перо, за смычок, чтобы один вырос и дал посев.

(14)Природа, как и жизнь, не поддаётся логическому определению; и спросите любого, что он понимает в слове «природа». (15)Никто не даст всеохватывающего определения: одному — это дрова и стройматериалы, другому — цветы и пенье птиц, третьему — небо, четвёртому — воздух, и так без конца. (16)И в то же время каждый человек понимает, что это не всё.

(17)Нечто большее, чем личный интерес, мы почувствовали к природе во время Великой Отечественной войны, мы понимали: это Родина, ваш дом. (18)Природа явилась нам как Родина, и Родина-мать обратилась в Отечество.

(19)Почему же чувство родины овладевает нами, когда мы слышим крик родной птицы, слышанной в детстве, или песенку, или запах скромного цветка? (20)Каждый из нас, путешествуя, непременно что-нибудь открывает для себя вдали новое. (21)И вернувшись домой, открывает глаза на знакомое и обогащает и расширяет свою родину: чувство родины есть движение к свету.

(22)В юности я поехал на Кавказ и лето прожил среди снежных гор, похожих на облака. (23)Когда я вернулся домой, то впервые увидал у себя на родине облака. (24)Никакого внимания я на них раньше не обращал, но после снежных гор понял облака над равниной Елецкого района с её ржаными полями, васильками и ромашками. (25)Так снежные горы в моём растущем поэтическом сознании превратились на родине в облака, и благодаря поездке на Кавказ я в душе стал поэтом родных облаков.

(26)Так и нужно понимать: наше чувство Родины складывается из любви к тому месту, где родился, из устремлений вдаль, путешествий, расширяющих и обогащающих наше чувство родины. (27)Радостью жизни, средоточием внимания и дружбой питали наши великие предки живущее в нас чувство Родины.

(По М. М. Пришвину)

Из предложений 19-21 выпишите один фразеологизм.

(1)B Московском университете преподаётся студентам декламация, то есть искусство говорить красиво и выразительно. (2)Нельзя не порадоваться этому прекрасному нововведению. (З)Мы, русские люди, любим поговорить и послушать, во ораторское искусство у вас в совершенном загоне. (4)В земских и дворянских собраниях, учёных заседаниях, на парадных обедах и ужинах мы застенчиво молчим или же говорим вяло, беззвучно, тускло, не зная, куда девать руки. (5)Нам говорят слово, а мы в ответ — десять, потому что не умеем говорить коротко и не знакомы с той грацией речи, когда при наименьшей затрате сил достигается известный эффект.

(6)У нас много присяжных поверенных, прокуроров, профессоров, проповедников, у которых по существу их профессий должна бы предполагаться ораторская жилка. (7)У нас много учреждений, в которых по обязанностям службы много и долго говорят, во у нас совсем нет людей, умеющих выражать свои мысли ясно, коротко и просто.

(8)В обеих столицах насчитывают всего-навсего настоящих ораторов пять-шесть, а о провинциальных ораторах что-то не слыхать. (9)На кафедрах у вас сидят заики и шептуны, которых можно слушать и понимать, только приспособившись к ним. (10)Ha литературных вечерах дозволяется читать даже очень плохо, так как публика давно уже привыкла к этому, и когда читает свои стихи какой-нибудь поэт, то она не слушает, а только смотрит.

(11)Рассказывают про одного музыкального и художественного критика, который несколько лет назад в клубе художников, желая прочесть лекцию, минут пять изображал из себя молчаливую, смущённую статую: постоял на эстраде, помялся, да с тем и ушёл, не произнеся ни одного слова. (12)А сколько историй можно было бы рассказать про жрецов науки, которые «изводили» своих слушателей и в конце концов возбуждали к науке полнейшее отвращение.

(13)Мы не гоняемся за наслаждениями и не ищем их, и вас поэтому нисколько не тревожит, что мы, равнодушные к ораторскому искусству, лишаем себя одного из высших и благороднейших наслаждений, доступных человеку. (14)Но если не хочется наслаждаться, то по крайней мере не мешало бы вспомнить, что во все времена богатство языка и ораторское искусство шли рядом. (15)В обществе, где презирается истинное красноречие, царят ханжество слова или пошлое краснобайство. (16)И в древности, и в новейшее время ораторство было одним из сильнейших рычагов культуры. (17)Немыслимо, чтобы проповедник не был в то же время и увлекательным оратором. (18)Все лучшие государственные люди в эпоху процветания государств, лучшие философы, поэты, реформаторы были в то же время и лучшими ораторами. (19)«Цветами» красноречия был усыпан путь ко всякой карьере, и искусство говорить считалось обязательным.

(20)Быть может, и мы когда-нибудь дождёмся, что наши юристы, профессора и вообще должностные лица, обязанные по службе говорить не только учёно, но и вразумительно и красиво, не станут оправдываться тем, что они «не умеют» говорить. (21)Несомненно, для интеллигентного человека дурно говорить должно считаться таким же неприличием, как и не уметь читать и писать. (22)Поэтому и в деле образования и воспитания обучение красноречию следовало бы считать неизбежным.

(По А. П. Чехову)

Из предложений 12-15 выпишите один фразеологизм.

(1)Пропала совесть. (2)По-старому толпились люди на улицах и в театрах; по-старому они то догоняли, то перегоняли друг друга; по-старому суетились и ловили на лету куски, и никто не догадывался, что чего-то вдруг стало недоставать и что в общем жизненном оркестре перестала играть какая-то дудка. (3)Многие начали даже чувствовать себя бодрее и свободнее. (4)Легче сделался ход человека; ловчее стало подставлять
ближнему ногу, удобнее льстить, пресмыкаться, обманывать, наушничать и клеветать. (5)Всякую болезнь вдруг как рукой сняло; люди не шли, а как будто неслись; ничто не огорчало их, ничто не заставляло задуматься; и настоящее, и будущее - всё, казалось, так и отдавалось им в руки, - им, счастливцам, не заметившим пропажи совести.

(6)Совесть пропала вдруг... почти мгновенно! (7)Ещё вчера эта надоедливая приживалка так и мелькала перед глазами, так и чудилась возбуждённому воображению, и... ничего! (8)Исчезли досадные призраки, а вместе с ними улеглась и та нравственная смута, которую приводила за собой обличительница-совесть. (9)Оставалось только смотреть на божий мир и радоваться; мудрые мира поняли, что они наконец освободились от последнего ига, которое затрудняло их движения, и, разумеется, поспешили воспользоваться плодами этой свободы. (10)Люди остервенились; пошли грабежи и разбои, началось вообще разорение.

(11)A бедная совесть лежала между тем на дороге, истерзанная, оплёванная, затоптанная ногами пешеходов. (12)Всякий швырял её, как негодную ветошь, подальше от себя; всякий удивлялся, каким образом в благоустроенном городе, и на самом бойком месте, может валяться такое вопиющее безобразие. (13)И бог знает, долго ли пролежала бы таким образом бедная изгнанница, если бы не поднял её какой-то несчастный пропоец, позарившийся с пьяных глаз даже на негодную тряпицу, в надежде получить за неё шкалик.

(14)И вдруг он почувствовал, что его пронизала словно электрическая струя какая-то. (15)Мутными глазами начал он озираться кругом и совершенно явственно ощутил, что голова его освобождается от винных паров и что к нему постепенно возвращается то горькое сознание действительности, на избавление от которого были потрачены лучшие силы его существа...

(16)Жалкому пропойцу всё его прошлое кажется сплошным безобразным преступлением... (17)Что такое его прошлое, почему он прожил его так, а не иначе, что такое он сам - всё это такие вопросы, на которые он может отвечать только удивлением и полнейшею бессознательностью...

(18)Увы, проснувшееся сознание не приносит ему с собой ни примирения, ни надежды, а встрепенувшаяся совесть указывает только один выход - выход бесплодного самообвинения. (19)И прежде кругом была мгла, да и теперь та же мгла, только населившаяся мучительными привидениями; и прежде на руках звенели тяжёлые цепи, да и теперь те же цепи, только тяжесть их вдвое увеличилась, потому что он понял, что это цепи.

- (20)Батюшки, не могу... несносно! - криком кричит жалкий пропоец, а толпа хохочет и глумится над ним.

(21)Oна не понимает, что пропоец никогда не был так свободен от винных паров, как в эту минуту, что он просто сделал несчастную находку, которая разрывает на части его бедное сердце. (22)Если бы она сама набрела на эту находку, то уразумела бы, конечно, что есть на свете горесть, лютейшая из всех горестей, - это горесть внезапно обретённой совести...

(23)«Нет, надо как-нибудь её сбыть, а то с ней пропадёшь, как собака!» - думает жалкий пьяница и уже хочет бросить свою находку на дорогу, но его останавливает близ стоящий хожалый.

- (24)Ты, брат, кажется, подбрасыванием подмётных пасквилей заниматься вздумал! - говорит он ему, грозя пальцем. - (25)У меня, брат, и в части за это посидеть недолго!

(26)Пропоец проворно прячет находку в карман и удаляется с нею. (27)Oзираясь и крадучись, приближается он к питейному дому, в котором торгует старинный его знакомый, Прохорыч. (28)Сначала он заглядывает потихоньку в окошко и, увидев, что в кабаке никого нет, а Прохорыч один-одинёхонек дремлет за стойкой, в мгновение ока растворяет дверь, вбегает, и, прежде нежели Прохорыч успевает опомниться, ужасная находка уже лежит у него в руке...

(29)И долго таким образом шаталась бедная, изгнанная совесть по белому свету, и перебывала она у многих тысяч людей. (30)Но никто не хотел её приютить, а всякий, напротив того, только о том думал, как бы отделаться от неё и хоть бы обманом, да сбыть с рук...

(По М. Е. Салтыкову-Щедрину)

Из предложений 26-30 выпишите один фразеологизм.

(1)И вот опять родные места встретили меня сдержанным шёпотом ольшаника. (2)Вдали показались ветхие крыши старой моей деревни, вот и дом с потрескавшимися углами. (3)По этим углам залезал я когда-то под крышу, неутомимый в своём стремлении к высоте, и смотрел на синие зубчатые леса, прятал в щелях витых кряжей нехитрые мальчишеские богатства.

(4)Из этой сосновой крепости, из этих удивительных ворот уходил я когда-то в большой и грозный мир, наивно поклявшись никогда не возвращаться, но чем дальше и быстрей уходил, тем яростней тянуло меня обратно.

(5)Старый дом наш заколочен. (6)Я ставлю поклажу на крыльцо соседки и ступаю в солнечное поле, размышляя о прошлом. (7)Детство вписалось в мою жизнь далёким нервным маревом, раскрасило будущее яркими мечтательными мазками. (8)В тот день, когда я уходил из дому, так же, как и сегодня, вызванивали полевые кузнечики, так же лениво парил надо мной ястреб, и только сердце было молодым и не верящим в обратную дорогу.

(9)И вот опять уводит меня в лесную чащобу узкая тропинка, и снова слушаю я шум летнего леса. (10)Снова торжественно и мудро шумит надо мной старинный хвойный бор, и нет ему до меня никакого дела. (11)И над бором висит в синеве солнце. (12)Оно щедро, стремительно и бесшумно сыплет в лохматую прохладу мхов свои золотые брызги, а над мхами, словно сморённые за пряжей старухи, дремлют смолистые ели. (13)Они глухо шепчут порой, как будто возмущаясь щедростью солнца, а может быть, собственным долголетием. (14)Под елями древний запах папоротника. (15)Я иду чёрной лошадиной тропой, на лицо липнут невидимые нити паутины, с детским беззащитным писком вьются передо мной комары, хотя кусают они совсем не по-детски. (16)Мой взгляд останавливается на красных, в белых крапинках, шапках мухоморов. (17)Потом вижу, как дятел, опершись на растопыренный хвост, колотит своим неутомимым носом сухую древесину. (18)В лицо мне хлещут ветки крушины, и вот уже я на сухом месте, и нога едет на скользких иглах. (19)Загудел в соснах ветер, и сосны отозвались беззащитным ропотом. (20)Мне кажется, что в их кронах вздыхает огромный богатырь-тугодум, который с наивностью младенца копит свою мощь не себе, а другим. (21)Под это добродушное дыхание, словно из древних веков, нечёткой белопарусной армадой выплывают облачные фрегаты.

(22)Мне кажется, что я слышу, как растёт на полях трава, я ощущаю каждую травинку, с маху сдёргиваю сапоги и босиком выбегаю на рыжий песчаный берег, снова стою над рекой и бросаю лесные шишки в синюю тугую воду, в эту прохладную русалочью постель, и смотрю, как расходятся и умирают водяные круги.

(23)Я сажусь у тёплого стога возле берёз, и мне чудится в их шелесте укор вечных свидетельниц человеческого горя и радости. (24)Веками роднились с нами эти деревья, дарили нашим предкам скрипучие лапти и жаркую, бездымную лучину, растили пахучие веники, розги, полозья, копили певучесть для пастушьих рожков.

(25)Я выхожу на зелёный откос и гляжу туда, где ещё совсем недавно было так много деревень, а теперь белеют одни берёзы. (26)Нет, в здешних местах пожары не часты, и лет пятьсот уже не было нашествий. (27)Может быть, так оно и надо? (28)Исчезают деревни, а взамен рождаются весёлые шумные города. (29)Я обнимаю родную землю, слышу теплоту родимой травы, и надо мной качаются купальницы с лютиками.

(30)Шумят невдалеке сосны, шелестят берёзы. (31)Тихая моя родина, ты всё так же не даёшь мне стареть и врачуешь душу своей зелёной тишиной.

(По В. И. Белову)

Из предложений 9-12 выпишите один фразеологизм.

(1)Тот, кто любит искусство истинно, кто любит поэзию, литературу, не должен искусственно ограничивать себя только одной сферой и пребывать в полном равнодушии к музыке, танцу, изображению… (2)Людям свойственно всестороннее, гармоническое развитие интересов и вкусов. (3)И я даже как-то не представляю себе человека, который любил бы серьёзную музыку и оставался бы глух к поэзии Пушкина, Блока, Маяковского, никогда не читал бы Толстого, Чехова. (4)Или страстного знатока литературы, поэзии, который не бывал в Эрмитаже, Третьяковской галерее, в Русском музее. (5)Не очень поверю я в его любовь к стихам: стихи полны впечатлений от полотен великих художников, от ландшафтов России, от городов мира…

(6)Где найти чудака, который изучает Шекспира, а в театре никогда не бывал? (7)Уж кто его любит, не пропустит «Гамлета» ни в театре, ни на экране! (8)Даже тот, кто не обладает активным музыкальным слухом, если он человек культурный по-настоящему, он ходит на концерты, слушает музыку в записи или по радио. (9)Как можно добровольно отказаться от величайших ценностей, накопленных человечеством? (10)Как можно без них правильно судить об искусстве и о его воздействии на людей?

(11)По счастью, человек, развивший в себе способности воспринимать искусство, не ограничивает себя какой-то одной областью (если даже он профессионально работает в ней), а, наоборот, стремится как можно больше узнать и ощутить эту благотворную связь искусств между собой.

(12)Разве наше представление о Пушкине ограничивается его сочинениями? (13)Нет! (14)Мы не можем назвать почти ни одного большого русского композитора, который не создал бы оперу на пушкинский текст, не положил бы на музыку пушкинские стихи (15)Даргомыжский написал на текст Пушкина «Русалку»; Мусоргский – народную драму «Борис Годунов»; Римский-Корсаков – «Сказку о царе Салтане», «Моцарта и Сальери», «Золотого петушка»; Чайковский – «Онегина», «Пиковую даму», «Мазепу»; Рахманинов – «Алеко»; Глиэр – «Медного всадника»…

(16)Пушкинские сюжеты в изобразительном искусстве составляют целую пушкиниану, которую начинают такие художники, как Брюллов, Репин, Врубель. (17)А какие вдохновенные иллюстрации к «Маленьким трагедиям» Пушкина создал выдающийся советский гравёр Владимир Фаворский! (18)И отличные иллюстрации к «Борису Годунову» – художник-график Евгений Кибрик.

(19)А облик самого Пушкина! (20)Памятник работы скульптора Опекушина на Пушкинской площади в Москве. (21)Памятник в Санкт-Петербурге, созданный скульптором Аникушиным: вдохновенное изображение Пушкина в момент вдохновенного чтения стихов - разве это не продолжение пушкинской темы в искусстве? 

(22)А исполнение стихов Пушкина и его прозы… (23)Например, Игорь Владимирович Ильинский «рассказывает» «Золотого петушка» так, что пушкинская сказка начинает сверкать новыми красками – чистыми, звонкими, радует тонким юмором, остротой, сатирой на царей и их приближённых.

(24)А разве воплощённый Шаляпиным образ Бориса Годунова в опере Мусоргского не продолжение Пушкина? (25)Или шаляпинский Мельник в «Русалке»? (26)А шаляпинский же Сальери?..

(27)Каждый, кого интересует не только отдельное произведение, но и совокупность впечатлений, которую составляет понятие «культура», каждый культурный человек стремится воспринять все грани искусства, все его сущности, или, как ещё говорят, ипостаси.

(28)Знакомство с искусством, поэзией, литературой вызывает стремление не только воспринимать прекрасное, но и многое знать об этом прекрасном и о том, кем оно создано, как создано, когда. (29)Рождается желание глубоко постигнуть, осмыслить явления и сопоставить одно явление с другим. (30)Отсюда наш интерес к истории искусства, литературы, к биографии создателей гениальных творений, к процессу их творчества, к той эпохе, в которую они жили.

(31)Разрозненные впечатления соединяются в общую картину культуры. (32)Каждому явлению отводится своё место. (33)И каждое явление оценивается не только само по себе, но и в сопоставлении с другими. (34)Значительное, великое мы научаемся отличать от пошлого и преходящего. (35)Великие творения слушаем, смотрим и перечитываем неоднократно. (36)И с каждым разом находим в творениях всё больше красот.

(По И. Л. Андроникову*) 

*Ираклий Луарсабович Андроников (1908–1990) – советский писатель, литературовед, мастер художественного рассказа, телеведущий.

Из предложений 8–11 выпишите книжное слово со значением «оказывающий хорошее действие, приносящий большую пользу».

(1)Жизнь и смерть — вечная тема искусства, потому очевидно, что человеческая судьба заключена именно между двумя моментами — рождением и смертью. (2)Независимо от того, как человек к ним относится, они определяют его судьбу, его самоценность среди других ему подобных на этой земле. (3)Когда-то в годы войны мы, молодые тогда люди, познавшие жизнь именно в форме жестокой войны, привыкнув к ней, даже не замечали её постоянно и незримо давящего на сознание пресса, мы сжились с ним и просто не могли себя ощущать иначе. (4)И только 9 мая 1945 года, когда этот пресс вдруг исчез, мы не столько поняли, сколько неожиданно для себя почувствовали, от чего избавились. (5)Прежде всего от неопределённости нашей судьбы. (6)Впервые за годы войны жизнь обрела для нас смысл и избавилась от власти случайного. (7)Но ведь многие не дожили до этого дня, не дошли до Победы и так и не узнали об окончании этой войны. (8)Погибли в неведении. (9)И никогда не узнают о, может быть, самом важном из всего, что в течение ряда лет занимало на земле умы миллионов людей.

(10)Понятно и в общем объяснимо нередко высказываемое читательское желание счастливых финалов в произведениях. (11)Но вот что касается прозы о войне, то я, например, каждый раз теряюсь, сталкиваясь с выражением подобных желаний. (12)В таких случаях сам по себе возникает вопрос: что же такое литература? (13)И что такое искусство вообще?

(14)Говорят, что культура — это память человечества. (15)Это правильно. (16)Всё дело, однако, в том, что следует помнить, ведь человеческая память избирательна, а искусство уже в силу своей природы избирательно тем более. (17)Например, что касается войны, то один из её участников из всего пережитого наиболее ярко запомнил, как его догоняли, хотели убить, но промахнулись, и он до сих пор вскакивает по ночам в холодном поту. (18)Другой — как его награждали орденом, и он спустя годы не перестаёт переживать радостные волнения по этому поводу. (19)Третьему не даёт покоя случай, когда рассерженное начальство назвало его «дураком», но теперь это популярное слово в устах не очень разборчивого на слова начальства звучит для него как «молодец» и заставляет каждый раз умиляться. (20)Это я говорю о ветеранах, но то же можно сказать и об авторах военных романов.

(21)Теперь нередко можно услышать от наших читателей, в том числе и ветеранов, суждения вроде: «Ну сколько можно перелопачивать одно трудное да кровавое, ведь были же на войне и весёлые моменты, и шутка, и смех». (22)То есть на первый план выходит желание развлечься. (23)Но ведь во все времена жаждущие развлечений шли на торжища, в скоморошный ряд, но никогда — во храм. (24)Боюсь, что смешение жанров и особенно забвение высоких задач литературы грозят уравнять торжище с храмом, сделать искусство товаром ширпотреба, средством, стоящим в ряду с продукцией мебельщиков — не более.

(25)Я думаю также, что, хотя мы, допустим, и не гениальные писатели, но уж, во всяком случае, квалифицированные читатели. (26)То есть относительно хорошо знаем жизнь, чтобы разбираться в её запутанных эмпиреях, и кое-что смыслим в литературе. (27)И тут возникает любопытный парадокс: почему мы, люди, в силу своего воспитания и образа жизни зачастую далёкие от крестьянских низов, от жизни «неперспективных» деревень, быта древних стариков и старух, мало или вовсе неграмотных отшельников в зачастую никогда не виданной нами дремучей тайге с их размеренным, однообразным и часто примитивным укладом, почему мы частенько с куда большим интересом и участием читаем об их делах и заботах, нежели о блестящих научных или служебных успехах тех, кто гораздо ближе нам по опыту жизни, мировоззрению, мироощущению — высокообразованных жрецов науки, искусства, руководителей, генералов, начальников главков? (28)Почему безграмотный дед на колхозной бахче куда интереснее изъездившего мир дипломата, определяющего судьбы народов, в то время как наш дед не может удовлетворительно определить судьбу единственной своей бурёнки, оставшейся на зиму без сена. (29)О том печаль его, и она нас трогает больше, чем драматические переживания упомянутого дипломата перед уходом на вполне заслуженный отдых с солидной пенсией и статусом пенсионера союзного значения. (30)Почему солдат в окопе для меня как читателя во многих (если не во всех) отношениях предпочтительнее своей судьбой удачливому маршалу в блеске его снаряжения, штаба и его маршальского глубокоумия? (31)Почему так? — хочу я задать вопрос уважаемым коллегам, хотя и предвижу их скорый ответ: всё дело в таланте автора. (32)Да, но не совсем. (33)Истинность таланта великолепно проявляется уже в выборе героя, который и внушает нам вышеизложенные чувства. (34)Исчерпывающий же ответ на этот вопрос мне, однако, неведом.

(По В. В. Быкову)

Из предложений 24-28 выпишите устаревшее слово со значением «место торговли, базар».

(1)Есть ложное представление, будто город убивает чувство природы.

(2)Я думаю, напротив: город воспитывает естественное чувство, и если мы называем землю матерью, то город — учитель и воспитатель этого чувства к матери земле.

(3)Я бы мог доказать это исторически, проследив, например, в живописи, как возникал интерес к пейзажу с развитием жизни больших городов, но как-то проще выходит, если говорить о собственном опыте.

(4)Ранней весной я испытывал такое сильное желание странствовать, что становился больным и неспособным к работе. (5)Будь у меня крылья — я улетел бы с птицами, будь средства — поехал бы открывать тогда ещё не открытые полюсы, будь специальные знания — примкнул бы к научной экспедиции. (6)Но не говорю уже о крыльях — не было у меня ни денег, ни полезной специальности. (7)Много мне пришлось побороться с жизнью, пока, наконец, я не овладел собой и сначала научился путешествовать без денег, а потом и летать без крыльев — писать о своих путешествиях.

(8)И трудно же было усидеть в Петербурге весной. (9)Бывало, ночью откроешь форточку и слушаешь, как свистят пролетающие над городом кулики, как утки кричат, журавли, гуси, лебеди — такой уж этот город, окружённый огромными, неосушёнными болотами, что, кажется, вся перелётная птица валит по этому рыжему от электричества небу. (10)Бывало, расскажешь про такое что-нибудь в обществе — и так этому удивляются...

(11)Купил я себе за двенадцать рублей дробовую берданку, синий эмалированный котелок с крышкой, удочки, разные мелочи и начал путешествовать. (12)С тех пор ни одной весны я не пропустил, и все вёсны были такие же разные, как посещённые мною края: каждая имела своё лицо.

(13)Все обычные путешествия имеют к моему путешествию такое же отношение, как дачная жизнь к обыкновенной трудовой жизни, потому что добывание по пути средств существования ставило меня в такие же условия, как перелётных птиц, тысячи вёрст до мозолей махающих крыльями. (14)Конечно, без риска ничего не выходит, и моё путешествие без денег тоже рискованное предприятие, но зато когда одолеешь, то непременно сверх лишений остаётся, как у матери ребёнок, большая, прочная радость. (15)Помню, я оплавал почти всё Белое море и по Северному океану довольно много в России и в Норвегии, пользуясь местными оказиями рыбаков, добывая себе пищу почти исключительно охотой и милостью людей за случайные подмоги.

(16)Приходилось ночевать и на лодке, и под лодкой, и на песке под парусом, и раз даже схватить за ногу через дырочку в парусе токующего на мне самом тетерева.

(17)И чего только не бывало во время этого звериного сна, когда спишь и в то же время знаешь, что вокруг тебя делается. (18)Но никогда я не заботился, чтобы собирать материалы для повести, никогда бы у меня из такого путешествия не вышло ничего хорошего, потому что оно бы не было тогда свободным и большое великое должно было бы подчиниться малому личному. (19)Я заботился только о добросовестном изучении местной жизни, слушал всё с вниманием и заносил иногда на лоскуток бумаги (часто папиросной) интересные мне слова.

(20)Трудно так путешествовать, но что же делать! (21)Попробуйте соединиться с ихтиологической экспедицией на Мурман — и вы узнаете жизнь трески; поработайте с поморами на их первобытной шняке в океане по улову этой самой трески — и вы узнаете жизнь всего края через жизнь трудового человека.

(22)Если бы жизнь пришлось повторять, я непременно бы сделался краеведом, но не таким, какие они есть — учёные-специалисты, или энциклопедисты, а таким, чтобы видеть лицо края. (23)Многие думают (и этот предрассудок широко распространён), что если изучить край во всех отношениях и эти знания сложить, то получится полное представление о том или другом уголке земного шара. (24)Но я думаю, что сложить эти разные знания и получить из них лицо края так же невозможно, как сотворить в колбе из составных элементов живого человека. (25)Сколько вы ни изучайте край и сколько вы ни складывайте полученные знания, всё-таки непременно останутся места, наполнить жизнью которые может только простак, сам обитатель этого края. (26)Вот мне и кажется, что настоящий краевед должен исходить не из своего знания, например, какой-нибудь ихтиологии, а из жизни самого простака (я не люблю слово «обыватель»), (27)Для этого, скажут мне, существует наука этнография, но и про этнографию я скажу то же самое: живую жизнь она пропускает: для того чтобы схватить живую жизнь, нужно найти секрет временного слияния с жизнью самого простака; самое трудное в этом слиянии, что его нельзя задумать и осуществлять по программе: нужно, чтобы оно выходило из всей натуры тебя самого. (28)В путешествиях, которые, очевидно, и есть моё призвание, я этого иногда достигал, и думаю, что если нарочно не засмысливаться, то множество людей могут черпать в трудовом опыте ценнейшие материалы. (29)На это мне делали возражение, что для использования трудового опыта должно быть наличие художественного дарования — удел очень немногих. (30)Я согласен, что в известном кругу общества художественный синтетический дар действительно имеют очень немногие, но в простом трудовом народе, причастном к стихии, он есть общее достояние, как воздух и вода.

(По М. М. Пришвину)

Из предложений 29-30 выпишите книжное слово со значением «судьба, участь».

(1)С годами меня всё чаще тянет к пушкинским стихам, к пушкинской прозе. (2)И к Пушкину как к человеку. (3)Чем больше вникаешь в подробности его жизни, тем радостней становится от удивительного душевного здоровья, цельности его натуры.

(4)Вот, очевидно, почему меня так задел один давний разговор, случайный летний разговор на берегу моря.

(5)Мы гуляли с Н., одним из лучших наших физиков, и говорили об истории создания атомной бомбы, о трагедии Эйнштейна, подтолкнувшего создание бомбы и бессильного предотвратить Хиросиму.

— (6)Злодейство всегда каким-то образом связано с гением, — сказал Н., — оно следует за ним, как Сальери за Моцартом.

— (7)Как чёрный человек, — поправил кто-то.

— (8)Нет, чёрный человек — это не злодейство, — сказал Н. — (9)Это что-то другое — судьба, рок; Моцарт ведь исполняет заказ чёрного человека, он пишет реквием, он не боится... (10)А я говорю о злодействе.

(11)Я уже не помню точно фраз и не хочу сочинять диалог, спорили о том, кто Сальери для Пушкина. (12)Противник, злодей, которого он ненавидит, разоблачает, или же это воплощение иного отношения к искусству? (13)Можно ли вообще в этом смысле связывать искусство и науку? (14)А что если для Пушкина Моцарт и Сальери — это Пушкин и Пушкин, то есть борение двух начал?..

(15)От этого случайного горячего спора осталось ощущение неожиданности. (16)Неожиданным было, как много сложных проблем пробуждает маленькая - пушкинская трагедия. (17)И то, как много можно понять из неё о нравственных требованиях Пушкина, о его отношении к искусству...

(18)Злодейство было для меня всегда очевидно и бесспорно. (19)Злодейством был немецкий мотоциклист. (20)В блестящей чёрной коже, в чёрном шлеме он мчался на чёрном мотоцикле по солнечному просёлку. (21)Мы лежали в кювете. (22)Перед нами были тёплые желтеющие поля, синее небо, вдали низкие берега нашей Луги, притихшая деревня, и оттуда нёсся грохочущий чёрный мотоцикл. (23)Винтовка дрожала в моих руках... (24)Разумеется, я не думал ни о Пушкине, ни о Сальери. (25)Это пришло куда позже — тогда, на войне, надо было стрелять...

(26)Я возвращаюсь к началу: я учился трудному искусству читать Пушкина. (27)Простота его стихов обманчива. (28)Иногда мне казалось, что я нашёл ответ, но всякий раз новые вопросы озадачивали меня.

(29)Могут ли гении совершать злодейства? (30)Может ли злодей-убийца Сальери быть гением? (31)Оттого что он отравитель, разве музыка его стала хуже? (32)Что же злодейство доказывает, что Сальери не гений? (33)И опять: что такое гений?

(34)У Пушкина гений — Дельвиг: «Дельвиг милый... навек от нас утекший гений», Державин обладает порывами истинного гения, (35)Для Пушкина гений сохраняет древний смысл души, её творческую крылатость. (36)Гений — не только степень таланта, но и свойство его — некое нравственное начало, добрый дух.

(37)Слово «гений» ныне обычно связано с великими созданиями, изобретениями, открытиями. (38)Конечно, в законе относительности нет ничего ни нравственного, ни безнравственного. (39)Наверное, тут следует разделить: открытие может быть гениальным, но гений не только само открытие. (40)В пушкинском Моцарте гениальность его музыки соединена с личностью, с его добротой, доверчивостью, щедростью. (41)Моцарт готов восторгаться всем хорошим, что есть у Сальери. (42)Он свободен от зависти. (43)Он открыт и простодушен.

(44)Гений Моцарта исключителен: он весь не труд, а озарение, он символ того таинственного наития, которое свободно, без усилия изливается абсолютным совершенством.

(45)Моцарт наиболее чисто олицетворяет тот дар, который ненавистен Сальери.

(46)Проще всего было объяснить ненависть завистью. (47)О зависти твердит сам Сальери.

(48)Но разве Сальери лишь завистник? (49)Он смолоду признаёт чужой гений, он учится у великих, преклоняется перед ними, понимая прошлые свои заблуждения.

(50)Вопрос о гении и злодействе подвергает сомнению задачу, которую решал Сальери всю свою жизнь.

(51)Может ли человек стать гением?..

(52)Стать, достичь трудом, силой своего разума того, что считается божественным даром? (53)Сальери считал, что да, может.

(54)Молодость Сальери, зрелость, вся его жизнь возникла для меня как целеустремлённая, в каком-то смысле идеальная прямая.

(55)Таким представлялся мне идеал учёного. (56)Настойчивость и ясное понимание, чего ты хочешь.

(57)Сальери одержим. (58)Но идея у него особая — стать творцом. (59)Способность творить ему не была дана — он добывал её, вырабатывал...

(60)Это не слепой бунт, это восстание Разума, вернее, Расчёта.

(61)Композитором Сальери стал выдающимся. (62)Слава ему улыбнулась. (63)Музыка его нашла признание. (64)Сам Моцарт твердит в счастливые минуты мотив Сальери из «Тарара».

(65)Чем отличается гений Моцарта от негения Сальери? (66)Грань тут неуловима.

(67)Голос, который диктует Моцарту божественные созвучия, не слышен окружающим.

(68)Для них и Моцарт, и Сальери одинаковы: оба всем своим существом чувствуют силу гармонии, оба страстно любят искусство, могут ценить его, оба жрецы прекрасного, избранные служить своему делу.

(69)До той минуты, как Моцарт поднял стакан с ядом, оба — и Моцарт, и Сальери — были равноправные сыновья гармонии.

(70)Но теперь гений отделился, яд разделил их.

(71)Отравленное вино расторгло союз. (72)Последняя реакция, последнее средство отделить подлинный гений от мнимого — это нравственное испытание. (73)Злодейство открыло истинную, тёмную сущность Сальери. (74)Маска сорвана.

(75)Сущность открывается и самому Сальери. (76)Вместе с ядом начинает действовать и логическая схема: гений для Моцарта не может быть злодеем, а так как Моцарт сам гений, бесспорный гений, то, следовательно, он имеет право судить, и, значит, Сальери не гений...

(77)Нравственное начало становится пробой гения. (78)И человечество отбирает для себя лишь тех, кто несёт это нравственное начало.

(79)Пушкин оставляет Сальери жить и мучиться. (80)0стаётся злодейство, но торжествует гений.

(По Д. А. Гранину)

 Из предложений 27, 28 выпишите антонимы (антонимическую пару).

(1)Чего нам так не хватает?

(2)А не хватает нам любви к детям. (3)Не хватает самоотверженности родительской, педагогической. (4)Не хватает сыновней, дочерней любви.

(5)Есть простая поговорка: «Как аукнется, так и откликнется». (6)Сколько положишь, столько и получишь. (7)Верные вроде бы формулы. (8)Только если следовать лишь им, добьёшься одного воспроизводства. (9)Для сеятеля это просто беда, когда зерна он снимет ровно столько же, сколько посеял. (10)Пахарь должен получить прибавок, только тогда он выживет, прокормит свою семью. (11)Так же точно и общество должно бы существовать. (12)Прогресс состоит из прибавок, которые дают поколения, «посеянные» их родителями и наставниками. (13)Конечно, прибавок этот есть, но в каких пространствах? (14)В пространстве человеческих знаний, конечно. (15)В области технологий. (16)А как с духовностью? (17)Увы, в этой тонкой сфере воспроизводства мы радуемся даже простому отклику на ауканье. (18)И слишком часто замечаем простые потери: не больше, нет, а меньше становится доброты, милосердности. (19)Грубее и жёстче отношения между самыми добрыми вроде бы людьми. (20)Исполнение долга в межчеловеческих отношениях уступает служебным обязанностям — там человек и обязательнее, и профессиональнее.

(21)А любовь к детям стала напоминать любовь к собственному имуществу.

(22)Впрочем, имущество порой дороже людей... (23)Что может быть печальней и горше! (24)Давно замечено: и лучшие, и худшие стороны человека выявляет беда.

(25)Януш Корчак не только последние месяцы своего бытия, но и всю предыдущую жизнь стоял рядом с бедой, точнее, жил в её гуще, работая с детьми-сиротами.

(26)Сиротство, эта библейски древняя форма человеческого одиночества, требует сострадания и соучастия, самоотверженной и терпеливой любви настоящих стоиков и гуманистов.

(27)Януш Корчак — первый из них; но не временем, пусть трагическим, измерено это первенство, а мерой его выбора, мерой честности. - (28)Мера эта — смерть. (29)Не только поляки чтут выбор своего бессмертного учителя. (30)Его имя внесено в святцы и мировой педагогики, и элементарной человеческой порядочности. (31)И именно в его устах, под его пером в высшей степени правомерно звучит дидактическое, даже назидательное наставление: как любить детей.

(32)Неболыная книжка Януша Корчака «Как любить ребёнка» — своеобычный манифест гуманизма. (33)Нестареющий завет, переданный в наши и грядущие времена из времён, как будто от нас удалённых и в то же время совершенно похожих, потому что речь идет о любви к детям, а это ценность постоянная. (34)Духовная комфортность делает человека толстокожим, совершает в его сознании странные подвижки, когда ценности мнимые застят свет, а ценности подлинные уходят обочь. (35)Каждому рано или поздно воздаётся по заслугам, но часто — слишком поздно, когда ничего не исправишь, и в этом истоки многих человеческих драм. (36)Те, кто воображает, будто доброта и любовь малозначимые, второстепенные качества, которые не помогают, а, напротив, даже вредят, допустим, при достижении карьеры, бывают наказаны на краю этой карьеры, а ещё чаще — на краю собственной жизни — нелюбовью и недобротой окружающих.

(37)И пусть же всякий, кто спохватится и заторопится вперёд — от нелюбви к любви, от недоброты к доброте, припадёт, как к чистому истоку, к этой последней заповеди Януша Корчака.

(По А. А. Лиханову)

Из предложений 32-35 выпишите разговорное слово со значением «в сторону».

(1)Солдаты, расположившиеся вокруг своей пушки, были заняты каждый своим делом. (2)Кто, пристроившись к сосновому ящику со снарядами, писал письмо, слюня химический карандаш и сдвинув на затылок шлем; кто сидел на лафете, пришивая к шинели крючок; кто читал маленькую артиллерийскую газету.

(3)Живя с разведчиками и наблюдая поле боя с разных сторон, Ваня привык видеть войну широко и разнообразно. (4)Он привык видеть дороги, леса, болота, мосты, ползущие танки, перебегающую пехоту, минёров, конницу, накапливающуюся в балках.

(5)3десь, на батарее, тоже была война, но война, ограниченная маленьким кусочком земли, на котором ничего не было видно, кроме орудийного хозяйства (даже соседних пушек не было видно), ёлочек маскировки и склона холма, близко обрезанного серым осенним небом. (6)А что было там, дальше, за гребнем этого холма, Ваня уже не знал, хотя именно оттуда время от времени слышались звуки перестрелки.

(7)Ваня стоял у колеса орудия, которое было одной с ним вышины, и рассматривал бумажку, наклеенную на косой орудийный щит. (8)На этой бумажке были крупно написаны тушью какие-то номера и цифры, которые мальчик безуспешно старался прочесть и понять.

— (9)Ну, Ванюша, нравится наше орудие? — услышал он за собой густой, добродушный бас.

(10)Мальчик обернулся и увидел наводчика3 Ковалёва.

— (11)Так точно, товарищ Ковалёв, очень нравится, — быстро ответил Ваня и, вытянувшись в струнку, отдал честь.

(12)Видно, урок капитана Енакиева не прошёл зря. (13)Теперь, обращаясь к старшему, Ваня всегда вытягивался в струнку и на вопросы отвечал бодро, с весёлой готовностью. (14)А перед наводчиком Ковалёвым он даже переусердствовал. (15)Он как взял под козырёк, так и забыл опустить руку.

— (16)Ладно, опусти руку. (17)Вольно, — сказал Ковалёв, с удовольствием оглядывая ладную фигурку маленького солдатика.

(18)Наружностью своей Ковалёв меньше всего отвечал представлению о лихом солдате, Герое Советского Союза, лучшем наводчике фронта.

(19)Прежде всего, он был не молод. (20)В представлении мальчика он был уже не «дяденька», а, скорее, принадлежал к категории «дедушек». (21)До войны он был заведующим большой птицеводческой фермой. (22)На фронт он мог не идти. (23)Но в первый же день войны он записался добровольцем.

(24)Во время Первой мировой войны он служил в артиллерии и уже тогда считался выдающимся наводчиком. (25)Вот почему и в эту войну он попросился в артиллерию наводчиком. (26)Сначала в батарее к нему относились с недоверием — уж слишком у него была добродушная, сугубо гражданская внешность. (27)Однако в первом же бою он показал себя таким знатоком своего дела, таким виртуозом, что всякое недоверие кончилось раз и навсегда.

(28)Его работа при орудии была высочайшей степенью искусства. (29)Бывают наводчики хорошие, способные. (30)Бывают наводчики талантливые. (31)Бывают выдающиеся. (32)Он был наводчик гениальный. (33)И самое удивительное заключалось в том, что за четверть века, которые прошли между двумя мировыми войнами, он не только не разучился своему искусству, но как-то ещё больше в нём окреп. (34)Новая война поставила артиллерии много новых задач. (35)Она открыла в старом наводчике Ковалёве качества, которые в прежней войне не могли проявиться в полном блеске. (36)Он не имел соперника в стрельбе прямой наводкой.

(37)Вместе со своим расчётом он выкатывал пушку на открытую позицию и под градом пуль спокойно, точно и вместе с тем с необыкновенной быстротой бил картечью по немецким цепям или бронебойными снарядами — по немецким танкам.

(38)Здесь уже мало было одного искусства, как бы высоко оно ни стояло. (39)3десь требовалось беззаветное мужество. (40)И оно было. (41)Несмотря на свою ничем не замечательную гражданскую внешность, Ковалёв был легендарно храбр.

(42)В минуту опасности он преображался. (43)В нём загорался холодный огонь ярости. (44)Он не отступал ни на шаг. (45)Он стрелял из своего орудия до последнего патрона. (46)А выстрелив последний патрон, он ложился рядом со своим орудием и продолжал стрелять из автомата. (47)Расстреляв все диски, он спокойно подтаскивал к себе ящики с ручными гранатами и, прищурившись, кидал их одну за другой, пока немцы не отступали.

(48)Среди людей часто попадаются храбрецы. (49)Но только сознательная и страстная любовь к Родине может сделать из храбреца героя. (50)Ковалёв был истинный герой.

(51)Он страстно, но очень спокойно любил Родину и ненавидел всех её врагов.

(52)А с немцами у него были особые счёты. (53)В шестнадцатом году они отравили его удушливыми газами. (54)И с тех пор Ковалёв всегда немного покашливал. (55)О немецких вояках он говорил коротко:

— С ними у нас может быть только один разговор — беглым огнём. (56)Другого они не понимают.

(57)Трое его сыновей были в армии. (58)Один из них уже был убит. (59)Жена Ковалёва, по профессии врач, тоже была в армии. (60)Дома никого не осталось. (61)Его домом была армия.

(62)Несколько раз командование пыталось выдвинуть Ковалёва на более высокую должность. (63)Но каждый раз Ковалёв просил оставить его наводчиком и не разлучать с орудием.

— (64)Наводчик — это моё настоящее дело, — говорил Ковалёв, — с другой работой я так хорошо не справлюсь. (65)Уж вы мне поверьте. (66)3а чинами я не гонюсь. (67)Тогда был наводчиком и теперь до конца войны хочу быть наводчиком. (68)А для командира я уже не гожусь. (69)Стар. (70)Надо молодым давать дорогу. (71)Покорнейше вас прошу.

(72)В конце концов его оставили в покое. (73)Впрочем, может быть, Ковалёв был прав: каждый человек хорош на своём месте." (74)И, в конце концов, для пользы службы лучше иметь выдающегося наводчика, чем посредственного командира взвода.

(75)Всё это было Ване известно, и он с робостью и уважением смотрел на знаменитого Ковалёва.

(По В. П. Катаеву)

Из предложений 64-69 выпишите синонимы (синонимическую пару).

(1)Как же я всё-таки выбрал то образование, которое в итоге получил (и другого у меня нет)? (2)Я помню процесс выбора и помню все возможные варианты. (3)Весело об этом вспоминать. (4)0чень весело.

(5)Бабушка и дедушка, по отцу, были у меня биологами, а если точнее, ихтиологами. (6)Когда-то давно, сразу после войны, они окончили Томский университет...

(7)Сызмальства мне давали листать большие тома «Жизнь животных», где было много картинок и фотографий. (8)Больше всего мне нравился том с насекомыми.

(9)Как сейчас помню, притащу я найденного во дворе и быстро замученного детской заботой жука, червяка или бабочку домой, и все умильно охают:

— Вот! (10)Наша порода! (11)В нас пойдёт! — гордо говорил дед. — (12)Будешь биологом? (13)Будешь жучков изучать?

(14)Я, наверное, кивал или давал утвердительный ответ...

(15)В школе сразу стало ясно, что меня к точным наукам не тянет.

(16)Когда я учился в более старших классах, родители уже преподавали в высшей школе. (17)Мама преподавала теплотехнику и термодинамику. (18)А отец работал в университете заведующим кафедрой на экономическом факультете. (19)Но алгебра, геометрия и физика были самыми тёмными для меня предметами. (20)Родители даже и не намекали и сами понимали, что по их стопам я пойти не смогу...

(21)А кстати, чего я хотел?

(22)Я точно не хотел уезжать учиться куда-нибудь в другой город. (23)Я хотел жить дома, я не хотел и опасался бытовых трудностей. (24)А хотел я... (25)Не знаю, чего я хотел. (26)Ничего определённого. (27)Мне хотелось быть студентом. (28)Хотелось весёлой, интересной жизни, хотелось, чтобы учиться было не очень трудно и не очень скучно...

(29)Первым делом я пошёл на день открытых дверей биологического факультета. (30)Мне казалось, что, как только я приду на биофак, бабушкины и дедушкины гены взыграют — и я пойму, что лучшего выбора сделать просто нельзя. (31)А если мне ещё скажут, что в перспективе будут экспедиции, научные эксперименты, если мне помогут дорисовать образ учёного-биолога, который мною был почти нарисован, и этот образ сильно напоминал жюль-верновского Паганеля, то я отброшу всякие сомнения...

(32)После дня открытых дверей я был весьма озадачен. (33)Я ехал домой и думал, что же мне не понравилось. (34)Не лягушек же препарируемых я пожалел, в самом деле. (35)Что же не то? (36)И я понял, что не встретил там, в лабораториях и аудиториях, ни одного человека, который совпал бы с моим представлением о том, как должен выглядеть учёный. (37)Всё было нормально, тихо, деловито, как в поликлинике, (38)Романтики я не увидел, точнее, я не увидел ни одного романтика. (39)А потом я ещё подумал и понял, что лягушек мне всё-таки очень жалко.

(40)В марте я посетил мероприятие, целью которого было завлечь будущих выпускников школ на факультет романо-германской филологии. (41)Я посетил его. (42)Мне понравилось. (43)Это было хорошо организованное мероприятие.

(44)С дня открытых дверей факультета романо-германской филологии я поехал домой довольный. (45)На факультет русской филологии я думал тогда даже и не ходить. (46)Опять склонения, падежи... (47)Не хотел я изучать русский язык. (48)Да и изучение литературы было для меня связано с изложениями и сочинениями на скучные и далёкие для меня темы.

(49)Так или иначе, в апреле я потащился осмотреть последний вариант учёбы, профессии и пути, возможный в моей жизненной ситуации и в моём городе.

(50)Ехал я через весь город в университет очень спокойно, чтобы совершить формальность, снять все возможные сомнения и быть чистым перед родителями, ну... и перед собой.

(51)Возле деканата филологического факультета нам сказали, что нужно пройти в библиотеку в зал периодической литературы и подождать.

(52)В библиотеке было здорово! (53)Мне понравилось сразу. (54)Там приятно пахло, было тихо, но небеззвучно. (55)Там все были заняты делом, старались никому не мешать и, казалось, уважали ближнего.

(56)Через небольшую паузу зашёл в зал периодики он.

(57)Он не сразу вошёл. (58)Он в дверях остановился, оглядев нас внимательно, очень искренне улыбнулся, кивнул и беззвучно прошевелил губами «здравствуйте».

(59)Я увидел немолодого человека, ростом чуть выше среднего, крепкого телосложения. (60)Вся его одежда была как из кино, а не из местных магазинов или с местного рынка. (61)Всё это ему очень шло и очень нравилось мне.

— (62)Позвольте представиться, меня зовут Михаил Николаевич Дарвин. (63)Я работаю здесь в университете доцентом кафедры теории литературы. (64)Так что, боюсь, с тем самым Дарвином мы, в смысле научных интересов, даже не однофамильцы.

(65)Я хохотнул, и стоящий перед нами Дарвин тут же нашёл мои глаза и едва заметно улыбнулся мне.

— (66)Чем же мы будем заниматься на филологическом факультете? (67)Что мы с вами будем делать пять лет вашей учёбы и нашего преподавания? (68)3наете, это не так уж легко сказать. (69)Чем мы будем заниматься? (70)Книжки будем читать! (71)Вот вы поступите, и мы с первого курса начнём читать книги. (72)Но очень много! (73)Представляете, сколько книжек с античных времён и по сегодняшний день написали люди? (74)Мы будем с вами такими профессиональными читателями. (75)Профессиональными! (76)А ещё мы будем обсуждать прочитанное. (77)Будем пытаться понять, что написано в книжке, зачем её писатель написал, как он её писал, — он остановился посередине зала, снова повернулся к нам. — (78)3наете, это же хорошее занятие — читать книги. (79)Правда, мы будем читать очень много и очень внимательно. (80)Но если вы сюда пришли, вы, наверное, любите это занятие? (81)Потому что если вы не любите читать книги, то поступать на филологический факультет не стоит. (82)Вот я уже давно читаю книги, и чем больше их читаю, тем больше мне это нравится...

(83)Не в силах сразу покинуть университет и выйти на улицу, где было ещё по-сибирски холодно и талый снег сочился ручьями, я зашёл в буфет. (84)Потом вышел на крыльцо и увидел Дарвина. (85)Он весело разговаривал с дамой, которая рассказывала нам про факультет романо-германской филологии.

— (86)Совершенно не был готов! — говорил он. — (87)Наговорил каких-то глупостей. (88)Напугал, наверное, детей. (89)Ох, не знаю я, как нужно с ними говорить. (90)Боюсь, что никого из тех, кто сегодня приходил, я не увижу. (91)Вечно со мной так. (92)Хотел сказать одно, а сказал другое. (93)Ну что же теперь поделаешь?! (94)А жаль!

(95)По стопам бабушки и дедушки я не пошёл, но думаю (и мне весело об этом думать), что им забавно было бы знать, что учился я у Дарвина.

(По Е. В. Гришковцу)

Из предложений 44-51 выпишите слово, употреблённое в переносном значении «нравственно безупречный, честный, правдивый».

(1)Он упал на заборонованную мякоть огородной земли, не добежав всего каких-нибудь десяти шагов до иссечённого осколками белого домика с разрушенной черепичной крышей — вчерашнего «ориентира три».

(2)Перед тем он, разорвав гимнастёрку, пробрался сквозь чащу живой изгороди, в которой с самого начала этого погожего апрельского утра гудели, летали пчёлы, и, окинув быстрым взглядом редкую цепочку людей, бежавших к окраинным домикам, замахал руками и сквозь выстрелы крикнул:

— Принять влево, на кирху!

(3)Потом пригнулся, боднул воздух головой и, выронив пистолет, уткнулся лицом в тёплую мякоть земли.

(4)Сержант Лемешенко в это время, размахивая автоматом, устало трусил вдоль колючей, аккуратно постриженной зелёной стены ограды и едва не наскочил на своего распростёртого взводного. (5)Сперва он удивился, что тот так некстати споткнулся, потом ему всё стало ясно. (6)Лейтенант навсегда застыл, прильнув русоволосой головой к рыхлой земле, поджав под себя левую ногу, вытянув правую, и несколько потревоженных пчёл суетились над его неподвижной пропотевшей спиной...

(7)Лемешенко вбежал в довольно широкий заасфальтированный двор, на котором разместилось какое-то низкое строение, видно гараж. (8)Вслед за сержантом вбежали сюда его подчинённые: Ахметов, Натужный, Тарасов, последним трусил Бабич.

— (9)Лейтенанта убило! — крикнул им сержант, высматривая проход.

(10)В это время откуда-то сверху и близко прогрохотала очередь, и пули оставили на асфальте россыпь свежих следов.

(11)Пулемёты били по стене, по шиферной крыше гаража, бойцы распластались под деревьями на травке и отвечали короткими очередями. (12)Натужный выпустил с полдиска и утих: стрелять было некуда, немцы спрятались возле церкви, и их огонь с каждой минутой усиливался.

(13)Ахметов, лёжа рядом, только сопел, зло раздувая тонкие ноздри и поглядывая на сержанта. (14)«Ну а что дальше?» — спрашивал этот взгляд, и Лемешенко знал, что и другие тоже поглядывали на него, ждали команды, но скомандовать что-либо было не так-то просто.

— (15)А Бабич где?

(16)Сержант хотел было приказать кому-нибудь посмотреть, что случилось с этим увальнем, но в это время слева замелькали фигуры автоматчиков их взвода: они высыпали откуда-то довольно густо и дружно ударили из автоматов по площади. (17)Лемешенко не подумал даже, а скорее почувствовал, что время двигаться дальше, в сторону церкви, и, махнув рукой, чтобы обратить внимание на тех, кто был слева, рванулся вперёд. (18)Через несколько шагов он упал под вязом, дал две короткие очереди, кто-то глухо шмякнулся рядом, сержант не увидел кто, но почувствовал, что это Натужный. (19)Слева не утихали очереди — это продвигались в глубь парка его автоматчики.

(20)«Быстрее, быстрее», — в такт сердцу стучала в голове мысль. (21)Не дать опомниться, нажать, иначе, если немцы успеют осмотреться и увидят, что автоматчиков мало, тогда будет плохо, тогда они здесь завязнут...

(22)Пробежав ещё несколько шагов, он упал на старательно подметённую, пропахшую сыростью землю; вязы уже остались сзади, рядом скромно желтели первые весенние цветы. (23)Парк окончился, дальше, за зелёной проволочной сеткой, раскинулась блестящая от солнца площадь, вымощенная мелкими квадратами сизой брусчатки.

(24)В конце площади, возле церкви, суетились несколько немцев в касках.

(25)«Где же Бабич?» — почему-то назойливо сверлила мысль, хотя теперь его охватило ещё большее беспокойство: надо было как-то атаковать церковь, пробежав через площадь, а это дело казалось ему нелёгким.

(26)Автоматчики, не очень слаженно стреляя, выбегали из-за деревьев и залегали под оградой. (27)Далыше бежать было невозможно, и сержанта очень беспокоило, как выбраться из этого опутанного проволокой парка. (28)Наконец его будто осенило, он выхватил из кармана гранату и повернулся, чтобы крикнуть остальным. (29)Но что кричать в этом грохоте! (30)Единственно возможной командой тут был собственный пример — надёжный командирский приказ: делай как я. (31)Лемешенко вырвал из запала чеку и бросил гранату под сетку ограды.

(32)Дыра получилась небольшая и неровная. (33)Разорвав на плече гимнастёрку, сержант протиснулся сквозь сетку, оглянулся — следом, пригнувшись, бежал Ахметов, вскакивал с пулемётом Натужный, рядом прогремели ещё разрывы гранат. (34)Тогда он, уже не останавливаясь, изо всех сил рванулся вперёд, отчаянно стуча резиновыми подошвами по скользкой брусчатке площади.

(35)И вдруг случилось что-то непонятное. (36)Площадь покачнулась, одним краем вздыбилась куда-то вверх и больно ударила его в бок и лицо. (37)Он почувствовал, как коротко и звонко брякнули о твёрдые камни его медали, близко, возле самого лица брызнули и застыли в пыли капли чьей-то крови.

(38)Потом он повернулся на бок, всем телом чувствуя неподатливую жёсткость камней, откуда-то из синего неба взглянули в его лицо испуганные глаза Ахметова, но сразу же исчезли. (39)Ещё какое-то время сквозь гул стрельбы он чувствовал рядом сдавленное дыхание, гулкий топот ног, а потом всё это поплыло дальше, к церкви, где, не утихая, гремели выстрелы.

(40)«Где Бабич?» — снова вспыхнула забытая мысль, и беспокойство за судьбу взвода заставило его напрячься, пошевелиться. (41)Он понимал, что с ним самим случилось что-то плохое, но боли не чувствовал, только усталость сковала тело да туман застлал глаза, не давая видеть, удалась ли атака, вырвался ли из парка взвод.

(42)После короткого провала в сознании он снова пришёл в себя и увидел небо, которое почему-то лежало внизу, словно отражалось в огромном озере, а сверху на его спину навалилась площадь с редкими телами прилипших к ней бойцов.

(43)Он повернулся, пытаясь увидеть кого-нибудь живого, — площадь и небо качались, а когда остановились, он узнал церковь, недавно атакованную без него. (44)Теперь там уже не было слышно выстрелов, но из ворот почему-то выбегали автоматчики и бежали за угол. (45)3акинув голову, сержант всматривался, стараясь увидеть Натужного или Ахметова, но их не было. (46)3ато он увидел увальня Бабича и бежавшего впереди всех новичка Тарасова. (47)Пригнувшись, этот молодой боец ловко перебегал улицу, затем остановился, решительно замахал кому-то и исчез, маленький и тщедушный рядом с высоченным зданием кирки. (48)3а ним побежали бойцы, и площадь опустела.

(49)Сержант облегчённо вздохнул и как-то сразу успокоился и затих. (50)К победе пошли другие...

(По В. В. Быкову)

Из предложений 3-6 выпишите разговорное слово со значением «бежать мелкими шагами».

—(1)Что же касается меня, господа, то я всегда с восторгом встречаю оправдательные приговоры, — сказал Михаил Карлович, садовник графа N. — (2)Я не боюсь за нравственность и за справедливость, когда говорят «невиновен», а, напротив, чувствую удовольствие. (З)Даже когда моя совесть говорит мне, что, оправдав преступника, присяжные сделали ошибку, то и тогда я торжествую. (4)Судите сами, господа: если судьи и присяжные более верят человеку, чем уликам, вещественным доказательствам и речам, то разве эта вера в человека сама по себе не выше всяких житейских соображений?

— (5)Мысль хорошая, — сказал я.

— (6)Но это не новая мысль. (7)Помнится, когда-то очень давно я слышал даже легенду на эту тему, — сказал садовник и улыбнулся. — (8)Мне рассказывала её моя покойная бабушка.

(9)Мы попросили его рассказать эту легенду.

— (10)В одном маленьком городке, — начал он, — поселился пожилой, одинокий и некрасивый господин по фамилии Томсон или Вильсон, — ну это всё равно. (11)Дело не в фамилии. (12)Профессия у него была благородная: он лечил людей. (13)Жители города были очень рады, что Бог наконец послал им человека, умеющего лечить болезни, и гордились, что в их городе живёт такой замечательный человек. (14)«Он знает всё», — говорили про него.

(15)Но этого было недостаточно. (16)Надо было ещё говорить: «Он любит всех!» (17)В груди этого учёного человека билось чудное, ангельское сердце. (18)Ведь жители города были для него чужие, не родные, но он любил их, как детей, и не жалел для них своей жизни. (19)У него самого была чахотка, он кашлял, но, когда его звали к больному, забывал про свою болезнь, не щадил себя и, задыхаясь, взбирался на горы, как бы высоки они ни были. (20)Он пренебрегал зноем и холодом, презирал голод и жажду. (21)Денег он не брал, и, странное дело, когда умирал пациент, то доктор шёл вместе с родственниками за гробом и плакал.

(22)Признательность жителей не имела границ. (23)В городке и его окрестностях не было человека, который позволил бы себе не только сделать ему что-нибудь неприятное, но даже подумать об этом.

(24)И вот этот человек, который, казалось, своею святостью оградил себя от всего злого, доброжелателями которого считались даже разбойники и бешеные, однажды был найден в овраге убитым. (25)Можете же представить себе теперь ту скорбь, какая овладела жителями города и окрестностей. (26)Все в отчаянии, не веря своим глазам, спрашивали себя: кто мог убить этого человека? (27)Судьи, которые проводили следствие, сказали так: «Здесь мы имеем все признаки убийства, но так как нет на свете такого человека, который мог бы убить нашего доктора, то, очевидно, убийства тут нет и совокупность признаков является только простою случайностью. (28)Нужно предположить, что доктор в потёмках сам упал в овраг и ушибся до смерти».

(29)Но вдруг, можете себе представить, случай наводит на убийцу. (30)Увидели, как один шалопай, уже много раз судимый, пропивал в кабаке табакерку и часы, принадлежавшие доктору. (31)Когда стали его уличать, он смутился и сказал какую-то очевидную ложь. (32)Сделали у него обыск и нашли рубаху с окровавленными рукавами и докторский ланцет в золотой оправе. (33)Каких же ещё нужно улик? (34)3лодея посадили в тюрьму. (З5)Жители возмущались и в то же время говорили:

— Невероятно! (36)Не может быть! (37)Смотрите, как бы не вышло ошибки; ведь случается, что улики говорят неправду!

(38)На суде убийца упорно отрицал свою вину. (39)Всё говорило против него, и убедиться в его виновности было так же нетрудно, как в том, что земля чёрная, но судьи точно с ума сошли: они по десяти раз взвешивали каждую улику, недоверчиво посматривали на свидетелей, краснели, пили воду...

— (40)Обвиняемый! — наконец обратился главный судья к убийце. — (41)Суд признал тебя виновным в убийстве доктора такого-то и приговорил тебя к...

(42)Главный судья хотел сказать: «к смертной казни», но выронил из рук бумагу, на которой был написан приговор, вытер холодный пот и закричал:

— Нет! (43)Если я неправильно сужу, то пусть меня накажет Бог, но, клянусь, подсудимый не виноват! (44)Я не допускаю мысли, что мог найтись такой человек, который осмелился бы убить нашего доктора! (45)Человек не способен пасть так низко!

— (46)Да, нет такого человека, — согласились прочие судьи.

— (47)Нет! — откликнулась толпа. — (48)Отпустите его!

(49)Убийцу отпустили на все четыре стороны, и ни одна душа не упрекнула судей в несправедливости. (50)Пусть оправдательный приговор принесёт жителям городка вред, но зато, посудите, какое благотворное влияние имела на них эта вера в человека, вера, которая ведь не остаётся мёртвой: она воспитывает в нас великодушные чувства и всегда побуждает любить и уважать каждого человека. (51)Каждого!

(По А. П. Чехову)

Из предложений 24-26 выпишите один фразеологизм.

(1)Ялтинская дача Чехова стояла почти за городом, глубоко под белой и пыльной аутской дорогой. (2)Не знаю, кто её строил, но она была, пожалуй, самым оригинальным зданием в Ялте. (З)Вся белая, чистая, лёгкая, красиво несимметричная, построенная вне какого-нибудь определённого архитектурного стиля, с вышкой в виде башни, с неожиданными выступами, со стеклянной верандой внизу и с открытой террасой вверху, с разбросанными то широкими, то узкими окнами, — она походила бы на здания в стиле модерн, если бы в её плане не чувствовалась чья-то внимательная и оригинальная мысль, чей-то своеобразный вкус. (4)Дача стояла в углу сада, окружённая цветником...

(5)Цветничок был маленький, далеко не пышный, а фруктовый сад ещё очень молодой. (6)Росли в нём груши и яблони-дички, абрикосы, персики, миндаль. (7)В последние годы сад уже начал приносить кое-какие плоды, доставляя Антону Павловичу много забот и трогательного, какого-то детского удовольствия. (8)Когда наступало время сбора миндальных орехов, то их снимали и в чеховском саду. (9)Лежали они обыкновенно маленькой горкой в гостиной на подоконнике...

(10)Антон Павлович с особенной, ревнивой любовью относился к своему саду. (11)Многие видели, как он иногда по утрам, сидя на корточках, заботливо обмазывал серой стволы роз или выдёргивал сорные травы из клумб. (12)А какое бывало торжество, когда среди летней засухи наконец шёл дождь, наполнявший водою запасные глиняные цистерны!

(13)Но не чувство собственника сказывалось в этой хлопотливой любви, а другое, более мощное и мудрое сознание. (14)Как часто говорил он, глядя на свой сад прищуренными глазами:

— Послушайте, при мне здесь посажено каждое дерево. (15)И, конечно, мне это дорого. (16)Но и не это важно. (17)Ведь здесь же до меня был пустырь и нелепые овраги, все в камнях и в чертополохе. (18)А я вот пришёл и сделал из этой дичи культурное, красивое место. (19)3наете ли? — прибавлял он вдруг с серьёзным лицом, тоном глубокой веры. — (20)Знаете ли, через триста-четыреста лет вся земля обратится в цветущий сад. (21)И жизнь будет тогда необыкновенно легка и удобна.

(22)Эта мысль о красоте грядущей жизни, так ласково, печально и прекрасно отозвавшаяся во всех его последних произведениях, была и в жизни одной из самых его задушевных, наиболее лелеемых мыслей. (23)Как часто, должно быть, думал он о будущем счастье человечества, когда по утрам, один, молчаливо подрезал свои розы, ещё влажные от росы, или внимательно осматривал раненный ветром молодой побег. (24)И сколько было в этой мысли кроткого, мудрого и покорного самозабвения!

(25)Нет, это не была заочная жажда существования, идущая от ненасытимого человеческого сердца и цепляющаяся за жизнь, это не было ни жадное любопытство к тому, что будет после него, ни завистливая ревность к далёким поколениям. (26)Это была тоска исключительно тонкой, прелестной и чувствительной души, непомерно страдавшей от пошлости, грубости, скуки, праздности, насилия, дикости — от всего ужаса и темноты современных будней. (27)И потому-то под конец его жизни, когда пришла к нему огромная слава, и сравнительная обеспеченность, и преданная любовь к нему всего, что было в русском обществе умного, талантливого и честного, — он не замкнулся в недостижимости холодного величия, не впал в пророческое учительство, не ушёл в ядовитую и мелочную вражду к чужой известности. (28)Нет, вся сумма его большого и тяжёлого житейского опыта, все его огорчения, скорби, радости и разочарования выразились в этой прекрасной, тоскливой, самоотверженной мечте о грядущем, близком, хотя и чужом счастье.

— (29)Как хороша будет жизнь через триста лет!

(30)И потому-то он с одинаковой любовью ухаживал за цветами, точно видя в них символ будущей красоты, и следил за новыми путями, пролагаемыми человеческим умом и знанием. (31)Он с удовольствием глядел на новые здания оригинальной постройки и на большие морские пароходы, интересовался всяким последним изобретением в области техники и не скучал в обществе специалистов. (32)Он с твёрдым убеждением говорил о том, что преступления вроде убийства, воровства и прелюбодеяния совершаются всё реже, почти исчезают в настоящем интеллигентном обществе, в среде учителей, докторов, писателей. (33)Он верил в то, что грядущая, истинная культура облагородит человечество.

(По А. И. Куприну)

В предложениях 30-33 найдите слово со значением «своеобразный, необычный». Выпишите это слово.

(1)Я очень плохо знаю деревенскую жизнь. (2)Точнее, я не знаю её совсем. (3)Хотя я наблюдал жизнь в деревне. (4)У моих родителей был дом в деревне, который мы называли «дача». (5)Но это не была дача в подмосковном смысле, и это не был летний домик. (6)Это был старый деревенский дом, сложенный из брёвен и с крытой досками крышей. (7)Такой настоящий сибирский дом. (8)Дом этот стоял в середине деревни Колбиха, а Колбиха живописно расползлась своими сорока дворами по красивому и холмистому левому берегу реки Томи. (9)От города Кемерово до Колбихи было в аккурат 80 километров. (10)Мы владели этим домом в деревне около пятнадцати лет. (11)И около пятнадцати лет, когда я приезжал в Колбиху, мне удавалось наблюдать деревенскую жизнь.

(12)Наш дом (а мы все и всегда будем называть его «наш» дом) так и стоит по сей день в деревне. (13)Колбиха. (14)Если будете там, то без труда его найдёте. (15)Он довольно большой, стоит в самом центре деревни...

(16)Удивительное дело! (17)Я помню все лица и почти все имена жителей деревни Колбиха, хотя лично я там проводил не больше полутора месяцев в год. (18)Я уже не могу вспомнить имён всех своих учителей или одноклассников. (19)Помню многих, но не всех. (20)Я не смогу вспомнить всех, с кем мне доводилось много лет работать. (21)А вот жители Колбихи не забываются. (22)Там не было ни одного незаметного человека.

(23)А ещё — и это я знаю точно — жители Колбихи не считают свою деревню ни маленькой, ни большой. (24)Они об этом не думают. (25)Город для них был непостижимо велик. (26)Город им был непонятен как место, а главное, как способ жизни. (27)А Колбиха была их миром.

(28)А теперь я понимаю, что Колбиху-то я люблю. (29)Люблю сильно и преданно. (30)Видимо, поэтому и не могу забыть ни одного лица, ни одного дома. (31)Пушкин писал: «Там русский дух, там Русью пахнет». (32)Не знаю, что он подразумевал, какой запах. (33)Но для меня это запах Колбихи. (34)Это запах сырого, холодного и страшноватого тумана, который вечером выползал из леса и накрывал деревню. (35)Это запах дыма из бани зимой, а баню топили мёрзлыми берёзовыми дровами. (36)Это запах солярки, свежескошенной травы, сухого сена, пыли, что летит с дороги в наш двор и долго висит в воздухе... (37)Много запахов.

(38)Я люблю Колбиху, понимаю это и чувствую всё сильнее и сильнее.

(39)Когда я вспоминаю Колбиху, меня охватывает неуёмное и очень тревожное желание что-то важное сохранить. (40)Но я понимаю в то же самое мгновение, что сохранить ничего нельзя. (41)Жизнь не зафиксировать, не передать, не удержать! (42)Я не смогу передать или пересказать, как говорила наша соседка Клавдия Владимировна. (43)Не смогу передать её интонации, её обороты, её словечки, её истории. (44)И даже если бы я сделал тысячи снимков, записал бы массу рассказов, всё равно эти записи и фотографии ничего не сохранят и не сберегут. (45)Даже для меня они будут только иллюстрациями к моим воспоминаниям, переживаниями к моей любви. (46)А любовь не нуждается в иллюстрациях, как жизнь не терпит остановок и неподвижности.

(47)Я пытался рассказать что-то про то, что я видел, чего коснулся и что полюбил. (48)И вот я с ужасом и радостью понимаю, что у меня нет средств и возможностей передать словами то, что я видел, слышал, вдыхал и знал.

(49)Я же догадываюсь, даже точно знаю, что наша Колбиха ничем не особенная деревня. (50)Купили бы мы дом в другой деревне, были бы другие лица, другие истории, имена. (51)Но «наш» дом был в Колбихе. (52)У меня в моей жизни есть эта деревня, а не другая.

(53)А ещё я помню, когда мы после последней нашей зимы в Сибири приехали проститься с Колбихой, помню, как радостно нас встретила наша Бася — сиамская кошка не очень чистых кровей. (54)Бася явно собиралась с нами в город. (55)А мы ощущали себя предателями.

(56)Мы успокаивали себя, мол, будет трудный и далёкий переезд в другой далёкий город, а там неизвестно что. (57)Мы говорили друг другу, что нашей Басе в Колбихе только лучше. (58)Что в деревне свобода и простор. (59)И ещё мы знали, что Клавдия Владимировна Басю любит и в обиду не даст.

(60)Но ничего не помогало. (61)Мы всё равно чувствовали себя предателями. (62)Смогли бы мы остаться в деревне навсегда?! (63)Прожили бы?

(64)Мы приезжали в деревню, дышали воздухом, слушали птиц, парились в бане, беседовали с деревенскими, но у нас был «обратный билет». (65)Вот и любили мы деревню-матушку. (66)Любили и любим до сих пор. (67)Я люблю, хотя совсем не знаю деревенской жизни. (68)Я её только видел. (69)Видел из окна нашего дома. (70)Но такого «нашего» у нас уже не будет. (71)Это ясно.

(72)Но я уверен, что в Колбихе до сих пор встречаются котята с тёмными острыми мордочками и необычным цветом глаз. (73)Они шустры и своенравны. (74)Это следы диковинной сиамской породы, которая смешалась с деревенским густым кошачьим замесом. (75)Так мы смогли повлиять на колбихинскую жизнь. (76)Такова наша лепта. (77)Неболыпая плата за любовь и такую серьёзную и глубокую грусть, которая позволяет мне без сомнений, запинки и обиняков говорить слово «Родина».

(По Е. В. Гришковцу)

Из предложений 47-48 выпишите контекстные антонимы (антонимическую пару).

(1)Об этом человеке носились странные слухи: говорили, что он был нелюдим, ни с кем не знался, вечно сидел один, занимаясь химией, проводил жизнь за микроскопом, читал даже за обедом и ненавидел женское общество. (2)О нём сказано в «Горе от ума»:

— Он химик, он ботаник,

Князь Фёдор, наш племянник,

От женщин бегает и даже от меня.

(3)Мои родственники называли его не иначе как Химик, придавая этому слову порицательный смысл и подразумевая, что химия вовсе не может быть занятием порядочного человека.

(4)С самого начала нашего знакомства Химик увидел, что я серьёзно занимаюсь, и стал уговаривать, чтоб я бросил «пустые» занятия литературой, а принялся бы за естественные науки. (5)Он дал мне речь Кювье о геологических переворотах и де Кандолеву растительную органографию. (6)Видя, что чтение идёт на пользу, он предложил свои превосходные собрания, снаряды, гербарии и даже своё руководство. (7)Он на своей почве был очень занимателен, чрезвычайно учён, остёр и даже любезен; но для этого не надобно было ходить дальше обезьян; от камней до орангутанга его всё интересовало, далее он неохотно пускался, особенно в философию, которую считал болтовнёй. (8)Он не был ни консерватором, ни отсталым человеком, он просто не верил в людей, то есть верил, что эгоизм — исключительное начало всех действий, и находил, что его сдерживает только безумие одних и невежество других.

(9)Меня возмущал его материализм. (10)Поверхностный и со страхом пополам вольтерианизм наших отцов нисколько не был похож на материализм Химика. (11)Его взгляд отличался спокойствием, последовательностью, завершённостью и напоминал известный ответ Лаланда Наполеону. (12)«Кант принимает гипотезу бога», — сказал ему Бонапарт. (13)«Государь, — возразил астроном, — мне в моих занятиях никогда не случалось нуждаться в этой гипотезе».

(14)Взгляд его становился ещё безотраднее во всех жизненных вопросах. (15)0н находил, что на человеке так же мало лежит ответственности за добро и зло, как на звере; что всё — дело организации, обстоятельств и вообще устройства нервной системы, от которой больше ждут, нежели она в состоянии дать. (16)Семейную жизнь он не любил, говорил с ужасом о браке и наивно признавался, что он прожил тридцать лет, не любя ни одной женщины. (17)Впрочем, одна тёплая струйка в этом охлаждённом человеке ещё оставалась, она была видна в его отношениях к старушке матери; они много страдали вместе от отца, бедствия сильно сплавили их; он трогательно окружал одинокую и болезненную старость её, насколько умел, покоем и вниманием.

(18)Теорий своих, кроме химических, он никогда не проповедовал, они высказывались случайно, вызывались мною. (19)Он даже нехотя отвечал на мои романтические и философские возражения; его ответы были коротки, он их делал улыбаясь и с той деликатностью, с которой большой, старый мастиф играет со шпицем, позволяя ему себя теребить и только легко отгоняя лапой. (20)Но это-то меня и дразнило всего больше, и я неутомимо возвращался к разговору, не выигрывая, впрочем, ни одного пальца почвы. (21)Впоследствии, то есть лет через двенадцать, я много раз поминал Химика так, как поминал замечания моего отца; разумеется, он был прав в трёх четвертях всего, на что я возражал. (22)Но ведь и я был прав. (23)Есть истины, которые, как политические права, не передаются раньше известного возраста.

(24)Влияние Химика заставило меня избрать физико-математическое отделение; может, ещё лучше было бы вступить в медицинское, но беды большой в том нет, что я сперва посредственно выучил, потом основательно забыл дифференциальные и интегральные исчисления.

(25)Без естественных наук нет спасения современному человеку, без этой здоровой пищи, без этого строгого воспитания мысли фактами, без этой близости к окружающей нас жизни, без смирения перед её независимостью — где-нибудь в душе остаётся монашеская келья и в ней мистическое зерно, которое может разлиться тёмной водой по всему разумению.

(По А. И. Герцену)

Из предложения 17 выпишите контекстные антонимы (антонимическую пару).